СВЕТСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ в России во второй половине 18 века.

Глава 1. Теория и практика светского образования в России во второй половине 18 века.
«Правильное образования юношества
Несколько больше завоевания Трои»
Ф. Меланхтон
Ş1 . Исторические условия развития российского образования в период просвещенного абсолютизма.
Для того чтобы представить себе школу и просвещение в России торой половины 18 века необходимо рассмотреть некоторые особенности исторического и общественного развития России в тот период. С начала 18 века наша страна переживает эпоху бурных преобразованиях во всех сферах жизни общества: государственном устройстве, экономике, культуре.
Петр Ι «открыл» 18 век, и главное, что происходила в 18 век так или иначе выросло из петровских реформ. При Петре Ι произошли большие преобразования в различных областях государственного управления России. При нем был создан новый государственный аппарат.
Немаловажными были и реформы Петра Ι и в области экономики. Первая четверть 18 века характеризовалась дальнейшим развитием крупной промышленности, ростом товарности сельского хозяйства, укреплением всероссийского рынка, ростом влияния торговопромышленного сословия. Получила развитие промышленность, обслуживающая армию и флот: металлургия, кораблестроение, оружейное дело и другие. « При Петре Ι действовало уже около 100 мануфактур» (Анисимов Е.В. , Каменский А.Б. Россия в 18- п.п. 19 в. М., 1994-с. 68) централи крупной промышленности были Москва, Петербург, Урал.
Во второй четверти 18 века значительно возросло число металлургических предприятий. Россия стала занимать видное место по выплавке черного металла. Русское железо, особенно уральское, вывозилось в страны Западной Европы.2( очерки русской культуры 18 в. том №1)
Продолжали развиваться полотняные, суконные, шелковые производства, на которых стал применяться наряду с крепостным вольнонаемный труд. Широкое распространение получили текстильные промыслы. Россия вела активную внешнюю торговлю в результате выходы к морю. Она вывозила в Европу лен, меха, лес, металл и другие товары.
Военное дело, управления, экономическое благосостояние страны требовали знания, опытных людей, соответствующей обстановки для их развития – все это вызывало меры просветительного характера.
Абсолютизм явился решающей силой в утверждении новой светской культуры, ибо от того, как шел этот процесс. Зависела судьба петровских преобразований. Созданная государственной властью система социокультурных учреждений (светские школы, академии наук и другие), указы, законодательно закреплявшие культурные новшества, не только расширяли сферу новой культуры, но и способствовали ее воспроизводству.
Кроме этого, новыми чертами русской культуры 18 века стала победа светского начала в ней, способность к активным контактам с культурами других народов. « все это стало возможно вследствие нарушения монополии религиозного мировоззрения и утраты церковью самостоятельной роли в просвещении и культуре»2 ( Зезина М.Г. , Кошман Л.В. , Шульгин В.С. история русской культуры – М. , 1990- с. 126).
В России после Петра процессы модернизации продолжились. Происходили серьезные изменения во всех сферах общественного развития, хотя и более медленными темпами, чем в начале века. Настоящей продолжательницей Петра Ι стала Екатерина ΙΙ, а вторая половина 18 века- временем серьезных реформ.
Будучи не русской, она много сделала для блага России.
Екатерина (София- Августа) по матери принадлежала к голштейн – готторпскому княжескому роду, а по отцу- ангалт – цербстскому северной Германии. (Записки императрицы Екатерины ΙΙ – М., 1990- с. 23)
Будущая императрица родилась в скромной обстановке прусского генерала из мелких немецких князей и росла резвой, шаловливой, любившей покапризничать и попраказить. Родители не отягощали ее своими воспитательными заботами. Когда Софья- августа подросла, была выбрана императрицей Елизаветой Петровной в качестве невесты своему наследнику Петру Федоровичу.
В то время петербургский двор искал невесту для наследника русского престола дальновидные русские политики советовали Елизавете направить поиски к какому-нибудь скромному владетельному роду, потому что невестка крупного династического происхождения, пожалуй, не будет оказывать должного послушания и почтения императрице и своему мужу. Все это и решило выбор Елизаветы.
Ни придворные развлечения, ни даже остановки перед зеркалом, ни целодневная езда верхом не заглушали чувства скуки и одиночества. Настоящую, надежную союзницу в борьбе со скукой Екатерина встретила в книге2 (записки императрицы Екатерины ΙΙ – М., 1990- с.28).
Книги Монтескье, Вольтера произвели решительный перелом в выборе ее чтения: « она не могла от них оторваться и не хотела читать ничего, что не было влечь столько пользы»3 (Ключевский В.О. исторические портреты.- М., 1990- с.27). Читала она труды по истории Англии, Франции, Германии, сочинения известных юристов и экономистов.
Ко времени вступления на престол Екатерина была хорошо знакома с новейшими достижениями европейской философской и политической, экономической мысли, на основе которых у нее сложилось определенное представление о том, что необходимо делать для процветания государства. В соединении со знанием российской действительности эти представления повлияли на формирование политической программы императрицы, которая основывалась на принципах просвещения, а время царствования Екатерины ΙΙ получило название эпохи « просвещенного абсолютизма».
Смысл этого термина состоит в политике следования идеям Просвещения, выражающейся в проведении реформ, уничтожавших некоторые наиболее устаревшие феодальные институты (а иногда делавшие шаг в сторону буржуазного развития) ( Каменский А.Б. Сослов. Полит. Екатерины ΙΙ // вопросы истории 1995 №3 – с. 17)
Мысль о государстве с просвещенным монархом, способным преобразовать общественную жизнь на новых, разумных началах, получила в 18 веке широкое распространение. Сами монархи в условиях разложения феодализма, вызревания капиталистического уклада, распространения идей Просвещения вынуждены были встать на путь реформ. В роли «тогдашних просветителей» выступали и прусский король Фридрих ΙΙ, и шведский – Густав ΙΙΙ, и австрийский император Иосиф ΙΙ.
Развитие и воплощение начал «Просвещенного абсолютизма» в России приобрело характер целостной государственно- политической реформы, в ходе которой сформировался новый государственный облик абсолютной монархии.
Основу теоретических воззрений императрицы составили идеи философов – рационалистов и просветителей Вольтера, Дидро, но, в первую очередь, Монтескье: о регулярном государстве с сословным строем, основанном на фундаментальных началах, законах, равно обязательных для поданных и для монарха. В пример Екатерина ΙΙ ставила также и реформы Петра Ι.
Из всего этого она сформулировала свои собственные «правила управления»:
1. Нужно просвещать нацию, которой должен управлять.
2. Нужно ввести добрый порядок в государстве, поддерживать общество и заставить его соблюдать законы.
3. Нужно учредить в государстве хорошую и точную полицию.
4. Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным.
5. Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям» (Екатерина ΙΙ. О величии России.)
И это не было лицемерием или нарочитой позой, рекламой или честолюбием. Екатерина действительно мечтала о государстве, способном обеспечить благоденствие подданных.
Меняется отношение к вопросам просвещения. Если при Петре Ι вопросы просвещения носили служебный, подчиненный характер, то теперь просвещение признается нужным само по себе. Его целью является не государственная нужда в тех или иных работниках, а сам человек. Наиболее ярко эти тенденции проявляются во второй половине 18 века, когда идеи европейского просвещения охватывают широкие слои русского общества. Психолого-педагогические идеи этого периода являлись предметом обсуждения в трудах представителей передовой общественности: А.А. Антоновского, П.А. Сахацкого, М.И. Панкевича, так же публицистических произведениях страстного пропагандиста Н.Н. Новикова, в работах педагога И.И. Бецкого ярко отражается новое понимание индивида, доказывается необходимость ее развития путем целенаправленного воспитания и образования». ( Психологическая мысль России: век просвещения.)
«Коль спасительны плоды прямого, доброго воспитания, толь пагубны следствия небрежения о нем. Не от сего ли зловредного источника проистекают все бедствия, терзающие человечество?»- восклицает А.А. Анонский (антология педагогической мысли).
«Процветание государства, благополучие народов зависит от доброты нравов, а доброта нравов неотменена от воспитания»- пишет Н.И. Новиков 3 (антология педагогической мысли). Таким образом, образование и воспитание во в.п. 18 века приобретают статус самостоятельной культурной задачи и выступают в работах русских просветителей в качестве важнейшего условия преобразования всей общественной жизни.
В русле реформ Екатерины ΙΙ проводила мероприятия и в законодательной сфере, и в области экономики (главным образом касались промышленности, нежели сельского хозяйства). В основе развития промышленности и торговли, как считала Екатерина ΙΙ, должен лежать принцип свободного предпринимательства2 (Записки Екатерины ΙΙ – М., 1990 – с.73)
В целом, несмотря на все сложности и недостатки, российская экономика в.п. 18 века развивалась весьма успешно. Правительственные указы, направленные на стимулирование производства и торговли на принципах свободного предпринимательства, как бы открыли « последние шлюзы, дав возможность до конца использовать потенциал феодально-крепостнического государства»3 (Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в 18- п.п. 19 в. М., -1994-с.172)
Покончив с организацией системы управления и экономики, Екатерина приступила к реализации другого своего замысла – созданию законодательства о сословиях. К 1785 году она создала сразу два обширных документа – жалованная грамота дворянству и городам.
Первый из этих документов законодательно оформлял все права и привилегии дворянства. Отныне «на вечные времена и непоколебимо устанавливалось, что дворянин может быть лишен дворянского достоинства только по решению суда и только лишь дворянами». 4 (Ключевский В.О. Сочинение в 9-ти томах. Т.9 – М., 1990 – с. 266)
Утверждение грамотой 1785 года сословные привилегии окончательно отделили дворянство от прочих слоев населения, упрочив господствующее положение этого сословия.
Совершенно иной характер носила Жалованная грамота городам. В ней рассматривались не только личные и сословные права городского населения, но и вопросы организации и деятельности купеческих гильдий, ремесленных цехов органов городского самоуправления.1 (Материалы по истории СССР. Выпуск 5 – М., 1989 –с.53)
Понятно, однако, что завершить реализацию своей программы по созданию в России сословий Екатерина не могла, минуя самое многочисленное сословие крестьян. «Екатерина была не далека от истины, когда говорила, что ее могут побить камнями при малейшей попытке поднять вопрос об отмене крепостного права».2 (Записки императрицы Екатерины ΙΙ. – М., 1990 – с.62)
Вместе с тем 18 век – то блестящий расцвет литературы и искусства, появление дворянской интеллигенции, успехи нации и подъем образованности. В 18 веке начинают свое развитие в России и гуманитарные науки( философия, правоведение, историческая наука).
В последней трети 18 века появляется такое понятие как «дворянская культура»3 (Очерки русской культуры 18 века, том 1)
«дворянская культура» - понятие, охватывающее явления, связанные с конституированием и существования дворянства как сословия в его противопоставление другим сословиям и группам общества.
Вообще жизнь русского общества при Екатерине ΙΙ, особенно в столицах «производила впечатление странного сочетания успеха образования, внешнего лоска, роскоши, блеска и старинного варварства»4 (история воспитания и образовании в России 18 века – М., 1992 – с.34)
Встречались дамы, которые прекрасно говорили на трех – четырех языках, играли на разнообразных музыкальных инструментах. Люди со средствами заводили французские библиотеки и выписывали французских гувернеров, другие отправлялись в Париж. Нужно отметить, что западно - европейское влияние, особенно французское, было очень сильно во второй половине 18 века. Еще со времени Елизаветы произошло знакомство с французским языком и наклонности к изящному чтению. Усиление его произошло позднее, особенно при Екатерине ΙΙ. Сама императрица увлекалась идеями французских просветителей. Но образованных людей было не много и большинством было обязано своим умственным развитием самообразованию.
Воспитание и обучение детей в дворянских семьях « не имело определенных и практических оснований»1 (История воспитания и образования в России 18 века – М., 1992. – с.35)
Девушки целые дни проводили без всякого дела, смотрелись в зеркало, думали о забавах и женихах. Для юношей получение образования, затем государственная была своего рода повинностью, коль для простых юношей служба в армии.
Однако культура этого времени « представляла еще особый сплав новаций и традиций. Это появление светской школы и сохранение патриархальных форм обучения, новое отношение к человеку и сохранение крепостной зависимости»2 (Очерки истории школы и педагогической мысли)
Новая светская культура еще довольно ограниченно проникала в среду дворянства и купечества, крестьянство же вовсе было лишено возможности приобщения к ней. В системе просвещения в этот период преобладала закрытая сословная школа, образование все более монополизировалась дворянством.
И это прекрасно понимала Екатерина ΙΙ. Ее политикой было поддерживать появляющуюся интеллигенцию – дворянство, которое стало создавать свою новую культуру само, не при помощи выписанных специалистов или наемников из среды «разночинцев», не по приходу власти, а независимо от нее, в надежде повлиять на эту власть.
Однако Екатерина не забывала и о народном образовании, считая, что успех любых социальных преобразований зависит от уровня просвещенности народа, от его способности воспринимать новое. Было очевидно, что недостаточно дать человеку лишь определенный набор знаний, но необходимо изменить его психологию, ценностные ориентиры, нравственные основы личности. Поэтому императрица ставит перед собой цель – создать новую систему образования, которая бы соответствовала духу Просвещения и шла в направлении ее реформ.


Ş 2. Социально-педагогическая система Н.И. Бецкого.
Государственные учебно-воспитательные заведения
Достигнув власти, Екатерина поняла, какой твердой опорой было для нее в той борьбе, из которой она вышла победительницей, ее высокое умственное развитие. Сама практика управления показала ей, как безжалостно разбиваются намерения монарха о невежество и косность его подданных. (Валишевский. Роман императрицы ЕкатериныΙΙ)
Нет ничего удивительного в том, что умная и образованная женщина, вступившая на русский престол в 1762 году, поспешила подумать о воспитании юношества: кому же, прежде всего, и подумать о таком важном предмете, как не женщине умной и образованной? Екатерина очень хорошо поняла сущность новых педагогических мнений, бродивших тогда на Западе и отражавшихся в ее любимых книгах. (Ключевский В.О. два воспитания стр.18)
Екатерина ΙΙ вступила на престол тогда. Когда в русском обществе было заметно стремление не к специальному, практическому образованию, а к общему, независимому от практических целей. (Любавский Н.К. стр.533)
Поэтому придя к власти, императрица держалась правила: более смягчить нравы, более подготовлять к преобразованиям, чем вводить их. Но тут представлялись ей и многие неблагоприятные обстоятельство, общество, чуть тронутой реформой Петра Ι, было еще крайне невежественно и распущено. Простаковы, Скотинины, Митрофанушки и Иванушки занимают видное место и среди лиц наиболее образованного дворянского сословия. Однако, лишь в этом сословии Екатерина и смогла найти себе опору при распространении новых просветительных идей в обществе, потому что оно одно пользовалось кое – какими преимуществами образования. (Очерки из русской истории 18 века).
В связи с этим, в центре внимания социальной политики самодержавия во второй половине 18 века было дворянство – основная социальная опора абсолютизма. И в своих записках Екатерина прямо и открыто пишет об этом: « признаюсь, что, хотя я свободна от предрассудков и от природы ума философского. Я чувствую в себе большую склонность почитать древние роды; я страдаю, видя, что некоторые из них доведены здесь до нищенства; мне было бы приятно их поднять…»(императрица Екатерина ΙΙ « О величии России» стр.60)
Или «…отец, у которого три или больше сыновей, должен был бы иметь право оставить одного и даже двух из них…дома; но эта мысль, хорошая и благодетельная, имеет в том отношении недостаток, что можно будет опасаться, чтобы не пострадало от того воспитание этих избранных сыновей, так как лучшая выправка, которую дают у нас, в большинстве случаев та, что получают наши молодые люди в армии; домашнее воспитание пока лишь мутный ручеек…»(там же, стр. 62)
Так же в основном программном документе российского «просвещенного абсолютизма» - «наказе» уложенной комиссии 1767 года, глава 15 посвящена дворянству. Так статья 360: «Дворянство есть нарицание в чести, различающее от прочих тех, …………….упрощены.
Статья 361: « как между людьми одни были добродетельнее других, а при том и заслугами отличались, то принято издревле отличить добродетельнейших… и установлено, чтобы они пользовались разными преимуществами…»
Статья 365: «Мало таких случаев, которые бы более вели к получению чести, как военная служба: защищать отечество свое…»(записки императрицы Екатерины ΙΙ стр.125)
Наиболее полно продворянская политика Екатерины ΙΙ проявилась в Жалованной грамоте дворянству 1785 г.
«…мы устремляем к непрерывному упражнению доставить нашим верноподданным во всех нужных частях внутреннего государственного управления твердые и прочные постановления по умножению благополучия, и отличные постановления по умножению благополучия, и отличною признательностью к российскому дворянству…постановляем и утверждаем в память родов для пользы российского дворянства службы нашей…»( Шалов. Грамота дворянству. Материалы по истории СССР, стр. 137)
Само торжественное провозглашение прав и привилегий дворянства на «вечные времена и непоколебимо» имело принципиальное значение и наглядно свидетельствовало о продворянской направленности всей политики самодержавного правительства. Не случайно вторая половина 18 века осталась в памяти потомков как «золотой век» русского дворянства, а Екатерина ΙΙ – дворянской царицей.(Очерки русской культуры 18 века том 1 , стр.17)
Но были идеологии дворянской аристократии, которые подвергли критике жалованную грамоту, например, М.М. Щербатов писал, что Екатерина не дала дворянству никаких новых привилегий, а если и дала, то слишком мало. Право «представления», которые получили дворянские собрания, он назвал « правом визжать, когда их бьют» (М.М. Щербаков. О повреждении нравов.)
Чтобы понять живую новизну педагогической системы Бецкого и Екатерины, нужно представить себе, в каком состоянии находилась педагогика в России 18 века. К началу 18 века большинство дворян были неграмотными желание серьезно учиться у многих из них отсутствовало. Почти полное отсутствие школ, дремучие учителя, будь то приходской дьячок или какой-нибудь гувернер, нередко явившийся из-за границы. Педагогика тех времен основывалась на уверенности, что без насилия обучать невозможно, педагогическая «теория» являла собой настоящий «гимн розге», которая «ум острит» («целуй же розгу», - говорилось в одном учебнике середины 18 века). (Журн. Социолог. Исследований 1987, № 2, стр. 123)
Педагогическая практика была ужасна: души детей держали в страхе, тела их уродовали жестокими наказаниями. Дети из дворянских семей были целиком во власти гувернеров, нередко отличавшихся необузданной жестокостью в наказаниях (об этом часто рассказывают мемуаристы). И сердобольные матушки глотали слезы, но возражать не смели, полагая вместе со своей эпохой, что наказания ребенку необходимы, а наставник, чем он жестче, тем добросовестней и рачительней.
Ко второй половине 18 века была создана сеть закрытых учебных заведений, для детей дворян: сухопутный кадетский корпус(1731), морской …корпус(1752). В 1759 году был основан Пажеский корпус для зачисления в придворные пажи. ( жур. Социологических исследований 1987 №2 стр. 123)
Московский университет в течение всей второй половины 18 века пребывал в каком-то эмбриональном состоянии. На юридическом факультете был всего один профессор Дильтей, который читал все юридические курсы и притом на французском языке; на медицинском факультете сначала также был один профессор. Большинство профессоров были иностранцы; они читали лекции на французском, немецком и латинском языках, мало понятных для студентов. Русских профессоров было всего двое – Поповский и Барсов (Университет для России, стр.55)
Такое заведение, как Морской кадетский Шляхетский корпус, бедствовал от недостатка преподавателей. Иногда от него бывали такие объявления в газетах, что прямо недоумеваешь, как оно могло существовать. В 1765 этот морской корпус дал в газетах такую публикацию: « В Морской кадетский корпус потребны: навигационных наук профессор – 1, подмастерье корабельной архитектуры – 1» Стало быть, основные предметы не имели преподавателей. Далее для обучения словесным наукам вызывалось учителей – 3, латинского учитель – 1, французского языка учитель – 1; учитель танцев и учителей геодезии. Таким образом, выходит, что в Морском корпусе почти совсем не было учителей. ( Любавский, стр. 534)
Высшее дворянство неохотно шло в университет; один из современников говорит, что в нем не только нельзя научиться чему-нибудь, но и можно утратить приобретенные дома добропорядочные манеры. (Ключевский В. О. курс лекций том 5, стр. 152)
Самая постановка преподавания отличалась крайним несовершенством. Начать с того, что ученики переходили из класса в класс не по успехам, а по возрасту. В одном классе были ученики 15 лет, в другом – 16 и т.д. общей программы не было, учились каждый по своему желанию; учитель ограничивался тем, что задавал уроки и выспрашивал отдельных учеников. Для полноты картины надо прибавить еще невежество, пьянство и нерадение учителей.
Такие учителя были обычны, и о них мы имеем красноречивые свидетельства. Майор Данилов рассказывает о своих учителях: «… Алибашев, человек пьяный и развратный, был взят учителем прямо из тюрьмы, где сидел за третье убийство» (Хрестоматия по истории СССР. Обучение грамоте по воспоминаниям М. П. Данилова, стр.562)
Не удивительно, если при таких условиях ученики ничего не знали. Припомним, как Фонвизин держал экзамены в университетской гимназии. «Накануне экзамена в нижний латинский класс пришел учитель латинского языка, голову имевший преострую; на кафтане его было 5 пуговиц, а на камзоле – 4. Удивленный я спросил о пуговицах. Учитель отвечал: «4 пуговицы на камзоле обозначают четыре спряжения, а пять пуговиц на кафтане обозначают пять склонений. Когда тебя спросят что – нибудь, то смотрел на пуговицы; если спросят спряжение смотрел на камзол…» (чистосердечное признание в делах моих и помышлениях. Фонвизин, стр.228. М., 1987)
Еще оригинальнее был экзамен по географии. «Экзаменоваться должно было 3 ученика. Но так как учитель географии был тупее, то он пришел на экзамен без всяких «пуговиц». Товарищ мой был спрошен, куда впадает Волга. Он отвечал « В Черное море». Сей вопрос был задан и мне. Я столь чистосердечно сказал: « не знаю», что экзаменаторы единогласно медаль присудили выдать мне». (Там же, с. 229)
Если в школах плохо и мало учили, то зато строго и жестоко взыскивали. Иван Иванович Бецкий говорит, что кадеты столь наказывались «фуктелем», то есть палками, что, выйдя из корпусов на всю жизнь оставались калеками.
Так как правительственных школ было мало, то многие прибегали к частным школам. Многие частные школы открывались иностранцами. Так, Оренбурге частную школу содержал ссыльнокаторжный немец Розен, человек развратный, жестокий и невежественный. Комедии и сатиры, начиная с Суморокова, обличают дурное воспитание, которое велось под руководством французских гувернеров.
Иностранных учителей и мадам приглашали через газеты, где часто и они сами давали объявления. Например, два француза и немец дали публикацию, что принимают детей для обучения французскому, немецкому и латинскому языкам новым, скорым способом. Содержатель другой школы объявлял, что он географии, метрике, риторике, немецкому и латинским языкам. Таких объявлений было множество. (История русской культуры, с.133)
Из воспоминаний И.А. Раевского: «…в пансион курмы поступили все три брата: двое старших во второй класс, а я в третий, причем надо заметить, что детей распределяли по классам не по знаниям, а по росту.
Трудно нам было привыкать к пансионской жизни и, особенно к плохой пищи. Дома нас кормили отлично, хотя не роскошными обедами, но сытными и здоровыми, а здесь мало и плохо…» Далее Раевский продолжает: «География, история и многие другие предметы проходили по французски, а русские учителя набирались, как говорит Грибоедов «числом поболее, ценою подешевле». Кроме учителей были так называемые надзиратели, их было до четырех. Русских надзирателей не было…» (Раевский И.А. Жизнь дворянской семьи. Обучение дворян детей.// исторический вестник. Т. С 1. 1905, №8, стр. 399)
Лишь постепенно, уже во второй половине 18 столетия дворянство начало понимать, что может сохранить свое господствующее положение и обеспечить себе быстрое продвижение по служебной лестнице только при наличии образования.
Существующие заведения не удовлетворяли даже дворян. Поэтому дворянские наказы хлопочут об учреждении школ, корпусов, гимназий для дворянских мальчиков, а некоторые наказы – даже о введение женского образования. Большинство наказов предлагают открыть эти заведения на казенный счет, некоторые предлагают для их содержания их пособие от дворянства и лишь немногие дворяне, в том числе московские предлагают открыть эти учебные заведения за свой счет. (Любавский М.К. Русская история 18 века, стр.537)
Наказы не ограничиваются выражением общего пожелания, но намечают и программы, по которым им желательно, чтобы велось преподавание. Например каширские дворяне требовали преподавание в корпусах грамоты, закона Божия, арифметики, геометрии и немецкого языка. Более современную программу предложили кашинские дворяне: французский язык, рисование, фехтование, тригонометрия, артиллерия и танцы. (отдельные статьи из наказов дворян// Материалы по истории СССР, стр. 201)
Так в наказе Ярославского уезда князю М.М. Щербатову: «…должно стараться, чтобы чин дворянства… для общей пользы всего государства, так и для дворянского благополучия, на прежнюю ступень преимуществ своих был возведен».
В другом наказе Калужского и Медынского уездов князю Б.А. Голицыну читаем: « Для воспитания бедного дворянского юношества и для обучения хотя несколько необходимого для дворянского познания…повелено было во всяком городе учредить училище на дворянском или на государственном содержании…» (там же стр.200)
Дворяне хлопочут, чтобы эти корпуса предназначались исключительно для детей дворян. « Ученики школ, - гласил белевкий наказ,- должен быть непременно дворяне, не примешивая других родов, дабы они не заразились подлостью». Тоже повторяли и другие дворянские наказы, исключая серпуховского, который готов был допустить в школу наряду с дворянами и детей приказных и купцов. ( Очерки из русской истории 18 века., 482 стр.)
Таким образом, мы видим, что потребность в школьном образовании была ясно создана дворянством.
Что же сделала Екатерина для удовлетворения выяснившейся потребности?
Вместо того, чтобы сразу пойти на встречу реальным жизненным потребностям и выполнить все, что просило дворянство в наказах, Екатерина задумала перевоспитать общество, «создать новую породу людей». Она увлеклась педагогическими теориями, которые в первой половине 18 века распространились в Западной Европе и проникли в Россию, главным образом, благодаря ей самой.
Помог ей в деле нахождения просвещения Иван Иванович Бецкой. Родился в Стокгольме, затем воспитывался в Копенгагеском кадетском корпусе, учился в университете Або и Лейпцига. И.И. Бецкой побывал в ряде стран, в Париже встречался с некоторыми энциклопедистами, познакомился с учениями французских просветителей.
В 1962 г. И.И. Бецкий вернулся в Россию, и становится приближенным Екатерины ΙΙ.
Екатерина и Бецкой понимали трудность дела, к которому преступали. «Преодолеть суеверие веков, - писал Бецкой в своем труде « О воспитании юношества обоева пола», - дать народу своему новое воспитание…есть дело, совокупленное с невероятными трудами, а прямая польза остается вся потомству…» ( Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества // Антология пед. мысли, с. 150)
Итак, социально- педагогическая система созданная Бецким впитал в себя идеи Европейскому просвещения, но не была чисто коллективной, а обладала неповторимыми чертами.
В своих проектах И.И. Бецкой провозглашал идею воспитания « новой породы людей», что в условиях того времени служило прежде всего задачам воспитания « просвещенного дворянства».
« Новая порода людей», по убеждению И.И. Бецкого, - это также и третий чин людей». Новый «чин людей» составит якобы в России особую сословную группу, аналогичную третьему сословию Франции. ( очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР, стр.125)
По признанию И.И. Бецкого, он, разрабатывая проекты, «следовал повелениям августейшей монархии» (Антал. Педагогической мысли, стр. 150)
В июне 1763 года И.И. Бецкой представил Екатерине ΙΙ « Генеральный план императорского воспитательного дома». Кроме благотворительной цели, основатели Воспитательного дома имели в виду с помощью этого учреждения образовать « новую породу отцов и матерей».
В том же 1763 году И.И. Бецкой назначается президентом Академии художеств, а также директором Сухопутного кадетского корпуса, который был им реорганизован в духе его установки на создание « новой породы людей»- высокообразованного дворянства. Кадетский корпус стал общеобразовательным учебным заведением для дворянских сыновей, заведением строго сословным, закрытым изолированным от влияния семьи.
Таким образом, воплощению в жизнь идеи воспитания «новой породы» людей способствовала система закрытых учебных заведений: шляхетских корпусов смольного института благородных девиц, Благородного пансиона, Коммерческого училища, Академии художеств и академической гимназии, воспитательных домов в Москве и Петербурге.
Созданные по строго сословному принципу, заведения эти должны были готовить верных слуг и защитников существующего строя, знающих и понимающих права и обязанности своего сословия. «Новый человек» из дворян должен был быть подготовленным в офицерской службе в армии, на флоте, в органах власти, управления и суда. (Очерки русской культуры 18 века т.1, стр.289)
По приложению Екатерины ΙΙ И.И. Бецкой составляет в 1764 году широкий проект – «генеральное учреждение о воспитании в России обоего пола юношества», содержащий основные принципы системы воспитания «новой породы людей».
Так, Бецкой писал: «ясно, что корень всему злу и добру – воспитание;…едино токмо средство остается, то есть произвести сперва способом воспитания, так сказать, новую породу, или новых отцов и матерей, которым бы детям своим те же прямые и основательные правила в сердце вселить могли, какие получили они сами, и от дети передали бы своим детям, и так следует из родов в роды в будущие веки». (генеральное учреждение о воспитании // антология педагогической мысли, стр. 150-151)
Для этого Бецкий предлагал покрыть Россию сетью « воспитательных училищ», куда нужно отдавать детей с 5 лет, пока они еще не испорчены. В этих училищах детей будут безвыездно держать до 18-20 лет. Они не должны иметь общения с внешним миром.
Но все это было ново и непривычно для многих в прошлом веке, и вместе кажется все так легко и просто. Но прост только план дела, а не само дело.
Как уже говорилось И.И. Бецкий признавал право на широкое умственное образование только за дворянскими детьми. Он с большой точностью разрабатывал вопросы содержания и методов в дворянских учебных заведениях.
Из всех педагогических опытов, исполненных Бецким, наиболее обдуманным является устав обновленного им сухопутного кадетского корпуса. Этот корпус должен быть стать образцовым воспитательным учреждением, приспособленным к общественному и государственному положению русского дворянства.
Посмотрим, как здесь разрешалась педагогическая задача, так смело поставленная.
Затруднение являлось при первом же шаге. Новое воспитание строилось на естественности и непринужденности, а начиналось актом довольно насильственным: 5-6 летний ребенок на целых 15 лет вырывался из семьи. Отдавая детей в корпус, родители обязывались подпиской до окончания курса не требовать их обратно « отнюдь ни под каким видом», даже во время отпуска.
«Родителям, кои пожелают детей своих записать в шляхетный корпус, должно дать от себя письменное объявление, что они…отдают их в наш императорский дом корпуса не меньше, как на 15 лет…(антология педагогической мысли. Устав шляхетного сухопутного кадетского корпуса стр.180)
При поступлении, их разделяли на пять возрастов: первый – от пять и шести лет до девяти лет, второй – от 9 до 12, третий – от 12 до 15, четвертый – от 15 до 18, пятый – от 18 до 21 года
При переходе в четвертый возраст кадеты делились на два отделения: одни готовились к военному званию, другие к гражданскому.
В это уставе любопытна программа обучения. Науки разделялись на: 1. На руководствующие к познанию предметов. 2. Предпочтительно нужных гражданскому знанию.3. на полезные 4. Художественные.
Все это хорошо расписано в Уставе Шляхетного сухопутного кадетского корпуса: «расписание наук для пяти возрастов»:
1. Руководствующий к познанию наук.
1) Логика
2) Начальные основания математики
3) Красноречие
4) Физика, общая и особенная
5) История, священная и светская
6) География и хронология
7) Математика
8) Механизмы
9) Языки употребительные
2. Предпочтительно нужные гражданскому званию.
1) Нравоучение
2) Естественное право
3) Всенародное право
4) Государственное право
5) Экономия государственная
3. Полезные
1) генеральная и экспериментальная физика
2) астрономия
3) география вообще
4) сведения о морском искусстве
5) натуральная история
6) фортификация
7) химия
4. художества
1) рисование
2) живопись
3) гравирование
4) изваяние
5) делание статуй
6) архитектура
7) музыка
8) танцы
9) фехтование
(антология педагогической мысли , стр. 179-180)
Каждому возрасту соответствовала своя программа обучения, например, первый возраст (6-9 лет) изучал такие науки как: 1. Познание веры
2. российский и иностранные языки
3. рисовать
4.танцевать
5. писать и цифирь в последний год сего возраста
6. что его сходствует с их летами…»
В свою очередь пятый возраст обучался следующим наукам:
1. закон Божий
2. все части воинского искусства с теоретическими и практическими законодательствами
3. окончание наук четвертого возраста
4. все полезные науки
5. художества
6. совершение воинской архитектуры практическими доказательствами
7. гражданская архитектура. (Антология педагогической мысли, стр. 186)
Но все это было лишь на бумаге, в реальности многие науки не преподавались. Да, и воспитанию отдавалось решительное предпочтение перед обучением. Вообще, когда науки нужно бы уже кончать преподаванием, они только начинались, ни в одном возрасте не преподавалось, то что следовало, а если преподавалось, то не всем, без всякого плана, по книгам, иногда вовсе к предмету науки не относящимся. Многие науки, например, все «науки гражданские» совсем исчезли из учебного курса.
Таким образом, получалось, что через 9 лет пребывания в корпусе кадеты не успевали окончить арифметики, через 12 лет не приобретали стольких познаний в геометрии, чтобы начать архитектуру, в пятом же возрасте оказывались обремененными таким количеством наук, что «отчаивались успеть во всех, ни в одной, по-видимому, затем не применялись и нив одной не успевали. (История образования и воспитания в России, стр.113)
Однако были и положительные результаты обучения. В 1760 годах кадеты образовывали общество любителей российской словесности, где читали свои сочинения. Один из кадетов – А. Сумароков – прочел здесь первую свою поэму «Хорев», которая была разыграна кадетами.
Сухопутный корпус давал своим воспитанникам внешний лоск: танцы, хорошие манеры, знание французского языка, что высоко ценилось в обществе того времени. Такое образование считалось не только достаточным, но и совершенным. Поэтому дворяне охотно отдавали своих сыновей; меньше были популярны инженерный и морской корпуса.
Воспитанник кадетского корпуса С.Н. Глинка, будущий историк, писал в своих воспоминаниях: « … меня начинали приучать к жизни, сообразованной с потребностями природы человека… нас принимали как спартанских отроков; раздели, заставили бегать и прыгать… воспитанники любили гимнастические упражнения и молодецки отличались в них борцы, лихие наездники, искусные пловцы,- благо купальни были просторные и широкие. А как залихватски танцевали кадеты на домашних вечерах с питомцами Смольного монастыря…» (Г. Оболенский. Век Екатерины Великой, стр. 227)
Кадетский корпус стал образцом для устройства других привилегированных заведений в России.
Качественно новым явлением в развитие просвещения в России было возникновение общеобразовательной школы. Начало ее связано с основанием в 1755 г. Московского университета.
В состав Московского университета входила дворянская гимназия, также существовала гимназия для разночинцев. В самом же университете студентов – дворян училось не так много, большинство из них не заканчивали его и уходили в армию или на гражданскую службу. Положение изменилось лишь в последней четверти века, когда увеличилось число студентов – дворян на юридическом факультете. Их привлекало то, что окончив этот факультет, они могли поступить на гражданскую службу уже в 9 – 10 чинах. Табели о рангах. Кроме того, дети дворян составляли довольно большое число учащихся Казанской гимназии, основанная в 1758 г. На базе Московского университета, поскольку в регионах Поволжья и Приуралья не было никаких сословных учебных заведений для дворян. ( Очерки русской культуры18 века. Том 1, стр.27).
Что касается содержания гимназий, то для гимназий разночинцев отпускалось в год около 2 тыс. , в то время как на дворянство – около 3 тыс. руб. Учащиеся дворянской гимназии, находившиеся на казенном содержании, получали в младших классах по 18 руб. в год, в разночинной - по 10,а в старших классах соответственно 25 и 15 руб. (там же стр.270).
Регламент « накрепко запрещал» ректору, инспектору и преподавателям гимназии «бранить учеников скверным словами и по голове и по спине рукою бить», но сохранял как высшую меру наказания в низших классах «телесное наказание через сторожа за дерзости и упрямство и ослушание». При этом гимназистов – дворян полагалось, «положа через лавку, бить по штанам линейкою», гимназистов же «подлых состояний сечь розгами» ( Антология педагогической мысли).
Но для Московского университета стал характерен демократический состав студенчества, это было связано с тем, что студентам и гимназистам из дворян представлялось право числиться в полках или коллегиях и получать чины за выслугу лет, хотя правительство и старалось превратить его и в дворянское заведение.( Очерки исторической школы и педагогики, с.84)
Среди первых учащихся гимназии при Московском университете были будущие выдающиеся деятели отечественной культуры: В.И. Баженов, И. Е. Старов, Н. И. Новиков, братья Фонвизины, Д.С. Аничков. В Казанской гимназии учились Г.Р. Державин, Н.И. Лобачевский, С. Т. Аксаков.
В последней четверти 18 века был создан Благородный пансион при Московском университете – платное учебно – воспитательное заведение для детей дворян.
Все его питомцы учились в университете или в университетской гимназии, но жили в пансионе, содержавшемся за счет их родителей.
В 1783 году Благородный пансион стал самостоятельным учебным заведением, общеобразовательной школой для детей дворян. В него принимались дворянские дети от 6 до 14 лет и обучались в нем 6 лет. (Очерки русской культуры 18 века, стр. 277)
Учебный план Благородного пансиона составлен с учетом интересов дворянства. Он включал знания из военной юридической сельскохозяйственной и экономической областей. Особое внимание уделялось изучению иностранных языков. Кроме занятий в классах, в штате пансиона было предусмотрено 8 воспитателей, которые должны были говорить с воспитанниками на иностранных языках. Что касается распорядка дня, режима, то с 8 до 12 часов учебные занятия. Далее следовал обед и отдых. В эти часы воспитанники играли, занимались музыкой, пением, чтением, полученных из библиотеки пансиона книг.
В хорошую погоду играли в городки, кегли, в «свалку», лапту, маршировали, учились военным движениям. С 2 до 6 часов вечера снова шли учебные занятия.
В пансионе изучались юридические и естественные науки, история, литература, статистка, артиллерия, философия и иностранные языки, музыка и танцы, фехтование, верховая езда и многое другое. Эти «предметы» должны были сделать питомцев Благородного пансиона были верными слугами защитниками самодержавно – крепостнического строя на различных, нередко высоких служебных постах в армии, в административных и судебных учреждениях, в общественной и литературной деятельности.
Существовал особый метод обучения: в пансионе, готовя воспитанников к гражданской службе по юридической части, использовали «правила научения к деятельным опытам» - игровые элементы, увлекающие воспитанников своими жизненными сюжетами. Пансионеры проходили все чины и степени от писаря до председателя. На занятия приносили гражданские и уголовные дела, между учениками распределялись роли. Это помогала усвоению законов, изучению «канцелярских обрядов». ( стр. 93. Очерки истории)
Говоря о наказаниях, то телесные наказания не применялись, весьма редко применялась мера исключения из пансиона за «закостенелую легкость и бешено злой нрав». Воздействуя в воспитательных целях «на самолюбие воспитанников» использовали такие средства, как:
1. Присвоение звания лучшего воспитанника, что делали сами пансионеры. Звание это давалось на один год.
2. Соблюдение старшинства мест в классах по степени прилежания и успехов в учении, считалось большой наградой пересесть в классе выше, с одной скамьи на другую. И, наоборот, перемещение со своего места ниже, с 1-ой или 2-ой скамьи на 3 или 4-ую, было весьма чувствительным наказанием.
Но при всем при этом нельзя обойти и тот факт, что создание и деятельность университетского Благородного пансиона способствовали повышению образовательного и культурного уровня дворянства и развитию русской культуры. Питомцами пансиона были А.С. Грибоедов, А.П. Ермолов, В.А. Жуковский, М,Ю. Лермонтов. Так же питомцами Благородного пансиона были едва ли не третья часть участников движения декабристов: С.П. Трубецкой, Н. П. Бестужев – Рюмин, П.Г. Каховский, Н.М. Муравьев, И.Д. Якушкин, И.И. Тургенев, В.Р. Раевский. (взгляд на воспитание и образование в России 18 столетия)
Другим закрыты учебно – воспитательным заведением стал образованный в 1759 году Пажеский корпус для обучения детей дворянской знати. В нем преподавался широкий круг общеобразовательных предметов и так называемые «шляхетские науки»: французский, немецкий, латинский языки, математика, история, география, фехтования, обучение светским манерам и т.п. (очерки истор. школы и образования в России, с.48)
Так в 1762 году в Пажеский корпус был определен Алексей Николаевич Радищев. За время обучения у него сложились хорошие дружеские отношения с П. Челищевым, А. Рубановским и А. Кутузовым. Радищев получил неплохое образование, программу обучения составляли академики Российской Академии. Обязательными предметами были верховая езда, танцы и фехтование. А. Н. Радищев в совершенстве знал немецкий и французский язык, « на коих, как в разговорах, так и в письме объяснялся правильно, с легкостью». Свободно владел он и « ученым латинским языком» (жизнеописание, стр.340). С учебным заведением типа кадетского корпуса, просуществовавший до 1917 года.
Во второй половине века участились поездки дворян( преимущественно дворянской аристократии) за границу, но, как правило, это не было связано с систематическими занятиями в зарубежных университетах. По этому поводу Новиков в одном из своих журналов писал: « Я приметил, что все наши молодые дворяне, путешествующие в чужие земли, привозят только известия, как там одеваются, описание увеселений…Я почти ни от одного из них не слышал, чтобы они сделали свои примечания на нравы того народа… мне это совсем не нравится, лучше совсем не ездить, нежели ездить без пользы…»(Воспоминание о Н.И. Новикове и его времени )
Но тот факт, что дворяне имели возможность выезжать за границу имел и положительные стороны: они могли сравнить уровень жизни, культурный уровень и попытаться воплотить увиденное там, у себя дома. Перенять некоторые черты, и тем самым саморазвиваться, т.е. вносить в серые массы, что-то новое, интересное и необычно. ( В.О. Ключевский. Курс лекций , т. 5, стр.28)
Еще одной формой образования в середине и второй половине 18 века были частные пансионы, действующие преимущественно в Москве и Петербурге. Организаторами их были преимущественно иностранцы, а пансионерами – дети средней состоятельности дворян, наряду с несколькими пансионами, созданными образованными людьми и располагавшими хорошо подготовленными учителями, большинство частных пансионов принадлежали людям крайне низкого уровня образования и культуры. Многие из них плохо знали русский язык, имели весьма слабое представление о русской истории, литературе, искусстве и науке. Соответственно этому и учителя пансионов подбирались из иностранцев. О характере и методах обучения в пансионах в своих мемуарах А.Т. Болотников.
Ученики пансиона еще не знали французского языка, и учитель француз заставлял их переписывать по нескольку страниц из французского словаря, а когда они это выполняли, то приказывал выучить наизусть. «Ныне надседаясь от смеха, вспомнив сей род учения и как бездельники французы не учат, а мучат наших детей сущими пустяками и безделицами, стараясь чем-нибудь да провести время» ( А. Т. Болотов. Воспоминания)
В большинстве случаев частные пансионы ограничивались тем, глее обучали пансионеров французскому языку, танцам, «хорошим манерам» и фехтованию. Так, смолянский дворянин Энгельгард сообщает нам сведения о пансионе, в котором он учился в 70-х годах. Директором был некто Эллерт Т. был большой невежда во всех науках. Программа состояла в кратком преподавании всевозможных наук: закона Божьего, математики, грамматики, истории, даже мифологии и геральдики. Это был свирепый педагог, настоящий тиран, как его называет Энгельгард. Всего успешнее преподавался французский язык, потому что воспитанникам строго запрещено было говорить по-русски. Заведение всегда было полно, несмотря на то, что обучение стоило очень дорого. Два раза в неделю в пансионе были танцклассы на которые съезжались из города дворянские девицы изучать менуэт и контрданс. (Ключевский В.О. курс лекций , т.5, стр. 153)
Поскольку уровень обучения в пансионах соответствовал самым элементарным требованиям, то с 1787 года, устанавливалось, что желающий открыть пансион должен представить диплом русского или зарубежного университета, или сдать соответствующие экзамены в специально созданных комиссиях. Это способствовало повышению уровня обучения в пансионах в последние десятилетия 18 века. На 1801 год в странах насчитывалось 48 пансионов со 169 учителями и 1125 учениками.( Очерки русской культуры 18 века, т. 1, стр. 279)
Таким образом, перемена в программе дворянского образования изменила программу, как казенных школах, так и частных учебных заведений, которые вынуждены были приноровляться к вкусам и потребностям дворянского общества.
Еще раз скажем, что целью всех мероприятий, проведенных И.И. Бецким, Екатерина ΙΙбыла идея создания «новой породы людей».
Социально – педагогическая утопия не осуществилась. «Новая порода людей», как ее мыслила императрица, оказалась мифом. Многие авторы называют разные причины этой неудачи.
Так, Валишевский пишет, о том, что Екатерина искренне и серьезно задалась целью провести эту программу в жизнь. И если ей это не удалось – по крайней мере в тех границах и размерах, о которых она мечтала, - то лишь потому, что она встретила громадные затруднения и у нее не хватило терпения, настойчивости и неутомимости, чтобы превозмочь их.
Вторым большим препятствием, он считает, было невозможность найти походящий учительский персонал. (Валишевский, стр.479)
Щербатов М., указывает на то, что педагогические идеи Бецкого касаются преимущественно воспитания; очень мало говорит о практической части обучения, о приемах преподавания. ( Щербато « О повреждении нравов», стр.66)
В.О. Ключевский считает, что план заведений Бецкого не был соображен ни с ее наличными педагогическими средствами, ни с историческим складом окружавшей ее действительности. Программа подкупает своей задушевностью, верой в природу человека и поучительна самыми своими ошибками. Но эта неудача имела свое историческое оправдание. Представим себе на минуту, что план Бецкого удался, что из его воспитательного училища вышли кадет или институтка, выправленные вполне по правилам его педагогики. Как бы они себя почувствовали в тогдашнем российском обществе? Это было бы еще не самое худшее, если б из него вышел тоскующий говорун Чацкий, кончивший решимостью искать по свету уголка, который бы приютил его бездомное оскорбленное чувство. Гораздо хуже, если из нее вышел живой оригинал бедной Лизы Карамзина (Ключевский В.О., стр.26. статьи по русской истории).
В том, что утопия не осуществилась, ничего удивительного нет, удивительно как раз другое – что многие из ее элементов воплотились в жизнь. На редкость, исчерпывающе отразив наполненное социальными коллекциями время, педагогическая система Екатерины и Бецкого дала своеобразные результаты. Конечно, большинство намеченных перемен не было осуществлено. Но возникла личность нового типа, обладающая невиданным ранее самосознанием. Она еще не была в полной мере свободна, но имела собственное достоинство и честь.
Заслуга воспитательных учреждений, созданных или обновленных Бецким, в том, что они дали России столько замечательных, выдающихся личностей.
Так, из сухопутного кадетского вышли выдающиеся полководцы П.А. Румянцев, А.В. Суворов, М. И. Кутузов, а так же известные русские писатели М.М. Херасков, А. И. Сумароков.
Кадетский корпус стал образцовым для устройства других привилегированных заведений в России. Благородный пансион при Московском университете, способствовал повышению образовательного и культурного уровня дворянства. Его выпускниками были Лермонтов М.Ю., А.С. Грибоедов, А.П. Ермолов и др.
Но, с другой стороны, наша жизнь была столь неприглядна, что в свое время созданные заведения все- таки оберегали юношество от крайнего растления и давали ему кое,- какое развитие, и подготавливало «почву» для будущих преобразований.

Ş3. Значение и роль семьи в воспитание российского дворянства.
История образования в Европе нового времени неоднократно становилось предметом научных исследований; что касается образования частного или домашнего, оно по-прежнему остается плохо изученным; тому есть несколько причин, главная из которых – немногочисленность и труднодоступность источников. Необходимый для изучения истории общественной школы круг источников был легко доступен: государственные акты и сочинения просветителей. Исследование же деятельности домашних наставников потребовало бы трудоемкого поиска соответствующих документов в частных архивах дворянских фамилий, как России, так и Франции. Документы такого рода практически никогда не становились предметом глубокого изучения. Между тем известно, что в 18 веке во многих европейских странах, прежде всего во Франции и Англии, представители высших классов отказывались прибегать к помощи традиционных образовательных учреждений; они не желали отдавать детей в коллежи, предпочитали обходить стороной университеты. Напротив, все большую популярность приобретали индивидуализированные образовательные стратегии: каждый отец семейства сам выбирал форму обучения для своих наследников – приглашал домашних учителей, отдавал детей в частный пансион, отправлял их в заграничное путешествие. На практике эти формы чаще всего сочетались, одна с другой.
На этом фоне Россия второй половины 18 века представляет собой особый случай. Стратегии, перечисленные выше, касаются здесь только незначительной части населения. Хотя мы не располагаем статистическими данными, которые позволили бы судить о состоянии частного образования в России, очевидно, что нанять нескольких домашних учителей или отправить ребенка в один из частных пансионов, было по карману лишь немногим состоятельным людям. Что же касается заграничных путешествий, то они вообще оставались почти исключительно прерогативой высшей знати.
Аристократы предпочитают создавать воспитательные программы prodomo (для себя самих- лат.) и остерегаются с малолетства отдавать детей в закрытые учебные заведения. ( Европейское просвещение и цивилизации России. Владимир Берелович, стр. 319)
Оригинальность российской ситуации заключалось в том, что относительная новизна этого обыкновения в России парадоксальным образом придавала ему систематический характер. Во многих семьях к воспитанию подросткового поколения относились вдвойне серьезно: русские дворяне руководствовались не только вполне естественным стремлением помочь своим сыновьям и добиться успеха на государственной службе, но еще и желанием дать детям такое образование, которое соответствовало бы приспособленному к русским условиям европейскому идеалу.
Желание это было так сильно, что на образование детей тратились значительные суммы. Следует добавить, что параллельно такая же работа производилась и на государственном уровне. Начиная с 1760 – х годов русская политическая элита, в основном по инициативе Екатерины ΙΙ, но отчасти и по собственной воле, занялась поисками образовательной стратегии. Екатерина поняла, что без домашнего образования обойтись нельзя, и поэтому в своем Наказе она изложила общие правила для домашнего воспитания. «…лучшая выправка, какую дают у нас, в большинстве случаев та, что получают наши молодые люди в армии; домашнее воспитание пока лишь мутный ручей…» ( императрица Екатерина ΙΙ о величии России, стр.62).
От родителей требовалось воспитывать детей в страхе Божьем, внушить им любовь к просвещению, отвращать от жестоких поступков, не позволять тем, кто будет состоять при детях, показывать им дурные примеры. Из поданного ей доклада Бецкого « О воспитании обоего пола юношей» Екатерина издала отдельно целый ряд правил.
Большое внимание уделялось семье и внутрисемейным отношениям как необходимым условиям развития у детей нравственного ценных качеств и наклонностей. Бецкий указывал, что долг отцов и матерей детям своим те же «прямые и основательные правила в сердце вселить, какие получили они сами…»(Генеральный план о воспитании обоего пола юношей //Антология педагогической мысли, стр. 204).
Ближайшей социальной средой, в которой формируется ребенок, по мнению Новикова, выступает общая атмосфера семейного воспитания, «роль жизни родителей, внутреннее учреждение домостроительства, поступки родительские». Особо подчеркивалось роль примера родителей как важнейшего метода воспитания: « Ничто не действует в молодых душах детских сильнее всеобщей власти примера, а между всеми другими примерами ничей другой в них не впечатлевается глубже и тверже примера родителей». ( Анталогия педагогической мысли )
Так, глава 14 Наказа называется « О воспитании», в которой Екатерина ΙΙ уделяет внимание семье, родителям: « 349. Каждая семья должна быть управляема по примеру большой семьи, включающей в себя все частные.
353. Всякий родитель должен воздержаться при детях своим не только от дел, но и от слов, клонящимся к правосудия и насильству, как – то: брани, клятвы, драк…; и недозволять и тем, которые окружают детей его, давать им такие дурные примеры.
356…возбуждать в них охоту ко трудолюбию; научать пристойному в делах из разговорах поведению, учтивости…»
( «Наказ» // Екатерина ΙΙ о величии России, стр.123-124)
Многие общественные деятели эпохи Екатерины ΙΙ обращают внимание на роль и значение семьи, родителей в воспитании детей. Н.И. Новиков в своем педагогическом сочинении « О воспитании и наставлении детей» писал : «главная часть воспитания или… должность родителей стараться о том, чтоб дети их имели здоровье и крепкое сложение тела…воспитания детей весьма важно как для государства, так и для всякой особенной фамилии; самым лучшим образом». ( Н.Н. Новикив. О воспитании и наставлении детей // Антология педагогической мысли., стр. 297)
У А.А. Прокоповича Антоновского в его трактате «О воспитании» читаем: « Нет сомнения, что первыми воспитателя детей должны быть их родители. Дать жизнь – есть долг человека… законы природы, любовь к детям, тою же природою поселенная в сердце родителей, требует, чтобы первая кормилица их была мать и первый наставник их был отец…» ( А.А. Прокопович – Антоновский. О воспитании // антология педагогической мысли, стр. 359).
Таким образом, образование оказалось предметом первостепенной важности одновременно и для российского государства и для частных лиц, многие из которых принадлежали к высшему дворянству.
Несмотря на то, что для дворян были открыты Сухопутный шляхетский корпус, Благородный пансион, гимназия при университете, частные пансионы, широкое распространение в дворянских семьях получило домашнее воспитание с помощью учителей, гувернеров и гувернанток. Здесь состав учителей был еще более пестрым, чем в пансионах. Дворянская аристократия в большинстве случаев приглашала образованных иностранцев и русских учителей, благодаря чему дети аристократов, действительно получали неплохое образование. Среднепоместные и тем более мелкопоместные дворяне не располагали такими возможностями, и обучение их детей в имениях, велось на весьма низком уровне. Ярким примером является Митрофанушка из Фонвизинского «Недоросля»: «- уж зачали молодца учить грамоте?
- Уж года как четыре, как учится. Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку. Троим учителям денежки платили. Для грамоты ходит к нему дьячок от Покрова, Кутейкин. Арихметике учит его, один отставной сержант, Цыфиркин. Оба они приходят сюда из города. По – французски и всем наукам обучает его немец Адам Адамыч Вральман. Он робенка не неволит , пока Митрофанушка еще в недорослях, пота его и понежить; а там лет через десяток, как войдет в службу, избави боже, всего натерпится».( Фонвизин « Недоросль» стр. 77).
Академия наук в наказу своему депутату Уложенной комиссии отмечала: « Учителя чужестранцы, обучающие наше юношество в домах, конечно, больше вреда, нежели пользы нам приносят, потому, что несравненно большая часть негодных, нежели хороших сюда выезжают…» Вральман, Цыфиркин и Кутейкин из Фонвизинского «Недоросля» были типичными «учителями» в усадьбе провинциального дворянина. (Очерки русской культуры 18 века в т.1, стр.280).
Воспитание и обучение детей в дворянских семьях не имело определенных теоретических и практических оснований. «Подрядился учить всем наукам, а по мне учи чему хочешь!» толковали помещицы, подобно Простаковой. ( Очерки из Русской истории 18 века, стр.506)
Воспитательный идеал того времени довольно точно обрисован Сумароковым в герое его комедии «Чудовище», в котором мать видела идеал жениха для своей дочери, потому что герой этот «волосы подвивает хорошо, по французски знает, танцует, одевается по щегольски, знает много французских песен, да полно еще – не быль ли он в Париже?» Отец напротив желал бы отдать свою дочь за « приказного ябедника» с тем, чтобы он поправил состояние, прожитое его просвещенной супругой; образ мыслей, которых придерживался самый идеал, высказывается следующими словами: « я бы и русского языка знать не хотел, - скаредный язык. Для чего я родился русским?» такое «просвещение» уважалось и к нему стремились люди 18 века.
Что же представляло из себя домашнее обучение детей дворянства в первой половине 18 века?
В 30 – 40 г.г. 18 века дворянству было предоставлено право или определять своих детей в школы по собственному выбору, или обучать их наукам на дому до 20 лет. Время от 7 до 12 отводилось на элементарное, главным образом чтению, письму, религии; от 12 до 16 лет – арифметики геометрии. В дальнейшем в круг обязательных для первых двух периодов были введены также иностранный язык (немецкий или французский) и катехизис. В период от 16 до 20 лет молодые дворяне учили математику, географии, историю и фортификацию. К 20 годам дворянам следовало определить будущий род службы их детей. Для проверки результатов домашнего обучения проводились специальные смотры и экзамены в присутствии официальных лиц. Многие родители отдавали своих детей в какой – либо полк, для получения более углубленного образования, да и для того чтобы лучше устроиться в жизни: « не говаривал ли я тебе: жена! Не балуй ребенка; запишем его в полк; пусть он служа в полку, ума набирается, как- то и я делывал…» - говорит один из героев одной из комедии Фонвизина. (Фонвизин «Бригадир», стр. 44). Но в большинстве случаев мелкопоместное дворянство предпочитало оставлять детей дома, при себе и воспитывать по - дедовским традициям. Для домашнего обучения детей дворяне стали выписывать иностранных учителей, но это было доступно для дворянской аристократии.
Среди многих помещиков развивается пренебрежительное отношение к русской культуре, нравам и обычаям народа, к роддому языку. Они увлекаются парижскими модами, обучением галантности и изящным манерам. Так Иванушка из комедии « Бригадир» говорит: « - все несчастие мое состоит в том только, что ты русская…» и далее продолжает, говоря о французских учителях: « - Да знаешь ли ты, каковы наши французские учители? Даром, что большинство из них половина грамоты не знает, однако для воспитания они предорогие люди; я, до отъезду того в Париж был здесь на пансионе у французского кучера. Я одному из них должен за любовь мою к французам и за холодность мою к русским. Ежели б malheureusement (по несчастью- фр.) я попался к русскому, который бы любил свою нацию, я, может быть, и не был бы таков. Французский язык становится языком преподавания и воспитания детей.
Вральман – Ай! Ай! Ай! Это ты мой милостивый господин! (целуя полу стародума).
Правдин - Как? Он вам знаком? Он три года у меня был кучером. А ты здесь в учителях?! Я думал, что ты человек добрый и не за свое не возьмешься.
Вральман – не я первый, не я последний. Кутшернихте не ната. Пришло мне липо с голот мерять, липо учитель…»
Цыфиркин до того как пошел в учителя был солдатом: « Я государю служил с лишком 20 лет. Я солдат…» ( Фонвизин « Недоросль» стр. 130)
Из воспоминаний И.А. Раевского:
«… надо сказать, что мы не только о русской истории, но и русском языке имели довольно смутное понятие. Хотя русские учителя ходили по часам и не отличались большой аккуратностью, но эти занятия не были плодотворными. Русский учитель заставлял нас наизусть учить своего сочинения грамматику, которой мы не понимали, и, конечно, не могли написать двух слов правильно. Учитель истории, Рогов, только и мог объяснить, что ветры азиатского происхождения…»(хрестоматия по истории СССР, стр. 507)
Ко второй половине 18 века больших изменений в домашнем обучении не произошло. Воспитателями у большинства дворян находи по – прежнему каких – нибудь дьячков, отставных солдат, грамотных из дворовых. От того и звание учителя им равнялось званию лакея. Что касается учебы, то у Фонвизина в его комедии « Недоросль» мы читаем следующее: « Кутейкин (открывая часослов). – Начнем благословясь. За мною, со вниманием. « Аз же есеть червь…»
Митрофан – Аз же есть червь…
Кутейкин- червь; сиречь животина, скот. Сиречь: аз есмь скот…»
И такой способ учения преобладал во многих семьях провинциального дворянства, поскольку хорошие и грамотные учителя были доступны ишь состоятельному дворянству. Учили по букварю, потом по часослову, а затем обучали письму. Дальнейшее обучение дома от 12 до 16 лет, а затем до 20, было затруднительно по недостатку учителей. Эти домашние учителя «учили» без всяких объяснений и правил, не могли растолковать ученику не одной задачи, так что ученик писал наугад разные цифры, и робко подавал свое писание, и тогда такой учитель осыпал ребенка бранью, стирал с доски его цифры, ставил свои и приказывал переписать это в тетрадь, которая показывалась отцу…» ( Взгляд на воспитание и обучение, стр.31)
Но и провинциальное дворянство не отставало от веяний моды. С новым запросом на французский, немецкий языки стали без разбора принимать к себе в дом всяких проходимцев, лишь бы они были французами. И был такой случай, что один финляндец научил всю семью финляндскому языку, выдавая его за французский. ( Очерки из Русской истории 18 века, стр. 506)
Среди учителей – иностранцев, появляется много случайных людей, не имеющих необходимого образования и опыта в обучении и воспитании детей. Кучера, парикмахеры, лакеи всех наций, выходцы из Парижа, бывшие в соре с французской полицией, наводняли дворянские дома. Так, майор М.В. Данилов в своих воспоминаниях о домашнем обучении пишет: «… от роду моего лет семи или более отдали меня пономарю Филиппу, прозваньем Брудастому, учиться. Приходил я учиться… очень рано, в начале дня… памятно мне мое учение у Брудастого и поднесь по той, может быть, причине, что часто меня секли позою; … а учился я по моим летам прилежно и учитель мой задавал урок мне учить весьма умеренной, по моей силе, который я затверживал скоро… кроме обеда никуда не отпускали, а сидеть на скамейках бессходно великое мучение…, то я от такого сидения так ослабевал, что голова моя делалась беспамятна и все, что я выучил прежде наизусть… к вечеру и половины прочитать не мог, за что…как непонятного «сечь». Мнил тогда, что необходимо при учении терпеть надлежит наказание…» ( Домашнее обучение грамоте по воспитаниям М. Д. Данилов // Хрестоматия по истории СССР, стр. 563)
В заключении М.В. Данилов пишет: « Из сего ныне заключаю, что принужденное детям учение грамоте неполезно, потому что от телесного труда изнемогают душевные силы… принудить ребенка играть сверх его воли, тогда ему игра и игрушка от скуки омерзеют и тою игрою мало будет уже играть, или вовсе возненавидеть…» (там же, стр. 563)
Другой представитель дворянства - Андрей Болотов, говоря о домашнем учении: « Что касается до начала воспитания моего по отнятии от кормилицы, то было оно обыкновенное. Мать моя крайне меня любила, и не оставляла всяким образом нежить, чрез что допустила вкорениться во мне многим худым привычкам…
Учил грамматику немецкую, но судя по теперешнему знанию все мое учение было пребеднейшее. Ибо как учитель мой сам не знал ни аза в глаза о том, как учат люди по грамматике, то все учение его состояло в том, что выписывал он все слова и вокабулы и заставлял меня их вытверживать из наизусть…»(жизнь и приключения Андрея Болотова, описание им самим для своих потомков; стр. 25)
Далее Болотов продолжает, говоря об учении арифметики: «… кроме сего продолжал я учиться арифметике и около сего времени был уже далек в оной, ибо за понятием моим не был ни малейшей остановки. Я понимал все хорошо и довольно скоро, а недоставало только порядка в учении и хорошего учителя. ( там же, стр. 33)
Вспоминая об учителе Андрей Болотов пишет: « Немец мой сделался сущим извергом. Он же только меня изсек немилосердным образом хворостинами по всему телу, но грыз почти меня зубами и терзал как лютый зверь без всякого человечества и милосердия…вот какого я имел учителя…» (там же, стр. 36)
Но необходимо сказать о том, что не все учителя были «извергами», то же Андрей Болотов пишет в своих воспоминаниях: «… родитель мой… давно уже помышлял о дальнейшем моем обучении… мог он уже сам усмотреть, что изо всего онаго мало проку выйдет. Ибо я хотя и знал несколько тысяч немецких слов, но говорить вовсе не в состоянии… по всем сим обстоятельствам, и хотелось родителю моему же давно меня к лучшему учителю, и как он узнал, что у одного дворянина содержался в доме учитель – отдал меня к сему учителю…
Я немецкому языку столько научился, сколько не выучил во все время у прежнего учителя, но и вся моя натура переменилась… мы учились всякий день до обеда и после обеда, и я учился когда читать, когда по французски, когда писать и рисовать, а между прочим получил и начальные понятия и о географии…» (там же, стр. 45)
Что касается высшего дворянства, то оно так же предпочитало воспитывать своих детей дома, и чаще всего преобладало именно домашнее обучение. Поскольку дворянская аристократия имела большие возможности для обучения, то мы подробнее остановимся на данном вопросе.
В зажиточных семьях сразу после рождения ребенок переходил на попечение кормилицы и нянек. С 5-7 лет к нему приставляли домашних учителей и гувернеров, причем позволить себе его могли лишь позволить зажиточные семьи, а если это был образованный, то это было еще дороже. Так один автор многотомного труда по истории русской культуры 18 века писал: « Широкое распространение в дворянских семьях получило домашнее воспитание с помощью учителей, гувернеров и гувернанток. Здесь состав учителей был еще более пестрым, чем в пансионах. Дворянская аристократия в большинстве случаев приглашала образованных иностранцев и русских учителей, благодаря чему дети аристократов, действительно. Получали неплохое образование. Среднепоместное дворянство не располагало такими возможностями, и обучение их детей в имениях велось на весьма низком уровне» (Французские гувернеры в России конца 18 века: стереотип и реальность // Европейское просвещение и цивил. России, стр. 332)
Затем он поступал в какое – нибудь учебное заведение по окончанию которого мужчины шли на службу. Кроме этого многие дворянские семьи придавали огромное значение «плану обучения». Планы эти, как станет ясно из дальнейшего изложения, когда мы будем рассматривать в качестве примера воспитания сирот Голицыных сочинялись заранее и включали в себя перечень знаний, которые необходимо иметь детям мест, где они должны проходить обучение, и лиц которые будут их обучать. Для дворян в 18 века так же как для крестьян, мещан и купцов, самостоятельная жизнь начиналась рано. Как правило, всякое обучение заканчивалось к 16 годам, если образование заканчивалось к 16 годам, если образование продолжалось за границей, к 18 – 20 годам. Традиционным местом обучения российской знати за границей были города Лейден и Страсбург. Лейден со времен Петра Ι, а Страсбург начиная с 1760 – х годов. Но это было доступно лишь для очень знатных семейств. (Образ. Стратегии русских аристократов. Воспитание сирот Голицыных // стр.324)
С 18-20 лет молодые люди вступали на поприще, какое кому предназначалось по положению и образованию, - военное, гражданское, придворное. « В 15 лет уже оканчивалось воспитание мальчиков, - писал крупный чиновник Ф.Ф. Вигель. – Полагали, что они уже всему выучены, и спешим их отдать в службу, чтобы они ранее могли выйти в чины». ( Б.Н. Миронов. Социальная история России т.1, стр.60)
Эта традиция просуществовала до начала 19 века, постепенно отмирая по мере повышения требования к служебной годности чиновников. Но в 16-18 лет считалось нормальным возрастом для начала службы в первой половине 19 века.
Еще раз остановимся на семье, поскольку и нравственные нормы, и правила хорошего тона усваивались дворянскими детьми, прежде всего в семейном кругу. Дворянская семья объединяла гораздо более широкий круг людей, нежели современная семья. Многочисленные родственники могли довольно активно вмешиваться в воспитание детей; представление о том, что оно является исключительной прерогативой отца и матери, тогда, кажется, не существовало. ( Муравьева. Как воспитать русского дворянина; стр. 176)
Разумеется, нельзя подводить под один шаблон все дворянские семьи. Но все, же во всем многообразии дворянского семейного быта просматриваются некоторые общие черты.
С одной стороны, воспитание ребенка совершенно беспорядочно: няни, гувернеры, родители, бабушки и дедушки…- все воспитывают его по своему усмотрению и по мере желания.
С другой стороны, он вынужден подчинятся единым и достаточно жестким правилам поведения, которым сознательно учат его все по немножку. (там же, стр. 178)
Послушание родителей, почитание старших выступали в качестве одного из основополагающих элементов патриархального иерархического общества. В почитающей традиции дворянской семьи авторитет отцы был безусловным и не подлежащим обсуждению. Именно отец оказывал влияние на сына. Мысль об отце должна быть «тайной совестью» мальчика. Как говорил В.А. Жуковский, одобрение и наказание должны быть очень редкими, или одобрение – величайшая награда, а неодобрение – самое тяжелое наказание. Гнев отца – должен быть для мальчика потрясением, случаем запоминающимся на всю жизнь…(Миронов. Социальная история России, т.1 , стр.197)
Хотя многие дети учились дома, день их был строго расписан, с ранним подъемом, уроками и разнообразными занятиями. За соблюдением порядка неотступно следили гувернеры, о которых речь пойдет ниже.
Завтраки, обеды и ужины проходили в кругу семьи, всегда в определенные часы. Н.В. Давыдов вспоминает: «Хорошие манеры были обязательны; нарушение этикета, правил вежливости, внешнего почета к старшим не допускалось и наказывалось строго. Дети никогда не опаздывали к завтраку и обеду, за столом сидели смирно и корректно…» (Муравьева. Как воспитать русского дворянина, стр.188)
Естественность и непринужденность, с которой светские люди выполняли все требования этикета, была результатом целенаправленного воспитания. Соответствующие привычки прививались с раннего детства.
Подчеркнем, что решающая установка в воспитании дворянского ребенка состояла в том, что его ориентировали, не на успех, а на идеал, потому что он дворянин, потому что ему много дано, потому что он должен быть именно таким.( Резкая критика дворянства дворянскими же писателями – Фонвизиным, Пушкиным и др. – обычно направлены на тех дворян, которые не соответствовали этому идеалу) (Ключевский В.О. Курс лекций т.5, стр.275)
Заслуживает внимания и то значение, которое придается храбрости, и уверенность, что ее можно воспитать, выработать путем волевых усилий и тренировок, усиленная физическая закалка детей диктовалась условиями жизни: мальчиков в будущем ожидала военная служба. Требовали физической подготовки и такие развлечения как охота и верховая езда.
Так же умение скрывать от посторонних глаз «мелкие досады и огорчения» считалось обязательной чертой воспитанного человека. К. Головин, вспоминая о князе Иване Михайловиче Голицыне, считавшимся «одним из лучших украшений петербургских гостиных» пишет: « его неутомимая любезность никогда не становилась банальной и никогда не уступала место раздражению»
Дворянские дети, как и любые другие, прежде всего, приучались к элементарным правилам гигиены. Готовясь к жизни в свете, дворянский ребенок должен был приучаться выражать любые чувства в сдержанной и корректной форме. Это требовало особого искусства владения языком, знания всех принятых клише в светской речи. Сам французский язык, в России являющийся языком общения в высшем свете, помимо прочих функций выполняли и этикетную; придавая беседе – даже предельно острой изящную форму. ( Муравьева. Как воспитать русского дворянина, стр.154)
Так же особое значение имели уроки танцев. Танцам обучали всех дворянских детей без исключения. Это был один из обязательных элементов воспитания. Молодому человеку или девушке, не умеющим танцевать. Было бы нечего делать на бале, а бал – это своеобразное общественное действо, форма социальной организации дворянского сословия. (Там же, стр.219)
Сложные танцы того времени требовали хорошей хореографической подготовки, и потому обучение танцам начиналось рано, с 5-6 лет. В богатых домах устраивались танцевальные вечера для детей. Если небольшой бал устраивался в родительском доме, дети 10-12 лет танцевали вместе со взрослыми.
Н.В. Давыдов в своих воспоминаниях отмечает, что уроки танцев проходили, как правило, вместе с детьми из других семей, и «подростки обоего пола заблаговременно обучались не только хорошим манерам и грации, но и искусству флирта.» (миронов , социальная история России, т.1., стр. 225)
С.Н. Глинка, вспоминая о своем учителе танцев, господине Надене, писал: « Ремесло свое он почитал делом не вещественным, но делом высокой нравственности. Наден говорил, что вместе с выправкой тела выправляется и душа» ( там же. Стр. 226)
Отношение к детям в дворянской семье с сегодняшних позиций может показаться излишне строгим, даже жестоким, но высокий уровень требовательности к дворянскому ребенку определялся тем, что его воспитание было ориентировано строго на норму, зафиксированную в традиции, в дворянском кодексе чести, в правилах хорошего тона. В духе этих требований дворянского ребенка воспитывали с раннего детства, настойчиво и порой жестоко. Заметим, кстати, что дворянским юношам она часто давалась нелегко. В начале эта сдержанность не слишком приятна, но очень скоро она входит в привычку, и этим уже перестает быть трудной.(Муравьева. Как воспитать русского дворянина. Стр.96)
Соответствующие привычки прививались с раннего детства, и рядом с каждым дворянским ребенком неизменно присутствовал гувернер или гувернантка, бдительно следящая за каждым его шагом. Отношение к гувернерам- иностранцам не однозначное.
Из сочинений русских – классиков нам хорошо известно та важная, если не определяющая роль, которую учителя – иностранцы, и прежде всего, французы играли в домашнем образовании дворянских детей в России 18-19 века. Вместе с тем именно художественная литература сформировала в общественном сознании одностороннее представление о гувернерах. Забавно, что во всех воспоминаниях и художественных произведениях гувернер обычно – второстепенный персонаж, лишенный яркой индивидуальности. Пожалуй, наиболее известные примеры подобного рода персонажей рассеянно по страницам сочинений И.А. Крылова, Д.И. Фонвизина, Н. И. Новикова и других писателей.
Неудивительно, что в тех немногих случаях, когда в обобщающих работах по истории образования речь заходила о домашнем обучении, их авторы, как правило, ограничивались воспроизведением вышеупомянутого стереотипа.(поскольку исследования деятельности домашних наставников требовало трудоемкого поиска соответствующих документах в соответствующих архивах дворянских фамилий) ( Французские гувернеры в России 18 века. Стереотип и реальность, стр. 381)
Вот например, мнение известного историка педагогики П.Ф. Каптерева: « отдельной семье, живущей в провинции, понять хороших учителей было не только трудно, но и прямо не возможно… большинство французов, взявшихся в России за воспитание юношества, были бежавшие из Франции дезертиры, банкроты…»(там же , стр. 331)
Выводы и. Павленко, так же исследовавший эту тему, оказались столь же традиционны: « К несчастью, бравшиеся за воспитание французы, редко стояли на должной высоте… в русской жизни второй половины 18 века историка поражает упадок семейных и общественных нравов…»(Очерки…стр.333)
Но может ли художественная литература рассматриваться в данном отношении как «зеркало жизни»? неужели образованием детей русского дворянства существенно занимались лишь подобные субъекты? Но тогда каким же образом к концу 18 века в России сложилась та блестящая аристократия, о которой французской посол граф Сегюр писал, что по своему образованию и культуре она ни в чем не уступает наиболее просвещенным людям западной Европы? (История СССР № 3,1988, стр. 170)
Разумеется, это едва ли оказалось бы возможным, если бы домашними учителями в дворянских семьях были исключительно невежды и проходимцы, вроде Бопре.
Так, В.О. Ключевский считал необходимым проводить различие между французами – гувернерами первого привоза, случившегося в царствование Елизаветы, и второго- при Екатерине ΙΙ. Первые, по его мнению, «были очень немудреные педагоги». Напротив, вторые, по его словам, существенно отличались от тех в лучшую сторону: некоторые из них стоя на высоте своего призвания знакомы были с последними словами тогдашней французской литературы…»(Ключевский В.О. Сочинение в 9 томах, т.5, стр. 254)
К числу последних историк относил наставника великого князя Александра – Лагарпа, воспитателя юного графа Строганова – Ромма, гувернера детей Салтыкова – Марата.
Французский историк Э. Оман, не опираясь на сведения, приводимые в мемуарах, так же признавал, что в царствование Елизаветы культурный уровень приезжавших в Россию потенциальных наставников был в целом не высок, он утверждал, что в екатерининскую эпоху положение существенно изменилось к лучшему. Другой французский историк, проанализировав сведения о нанимавшихся на работу учителях, изложенные в газетных объявлениях, автор пришел к выводу, что французские гувернеры имели в среднем достаточно высокий уровень образования, а типы вроде Бопре, напротив встречаются нечасто. ( Французские гувернеры в России конца 18 века: стереотип и реальность // европейское просвещение и цивилизация России, стр. 333)
Так же в ходе анализа различных источников и стараясь учитывать все нюансы русский историк И. Павленко вынужден был признать: « наряду с французскими педагогами, часто совершенно не заслужившими этого имени, в России нередко встречались и преподаватели иностранцы, которые приносили с собою в Россию запас знаний, любовь к литературе и прогрессивные идеи.» (там же, стр.334)
Так что же представляли из себя образовательные стратегии русских аристократов?
Рассмотрим модель воспитания сирот Голицыных(1782 – 1790)
В 1770 году три мальчика: Михаил, Борис и Алексей лишились обоих родителей – генерал – майора Андрея Михайловича Голицына и Елизаветы Борисовны, урожденной Юсуповой. Им назначили двух опекунов: дядю с отцовской стороны и дядю с материнской стороны генерал – лейтенанта Ивана Михайловича Измайлова. В полке вероятно, что обе эти кандидатуры были избраны по приказу императрицы.
В качестве гувернера мальчиков был выбран с коллежским ассесором Яковом сокологорским, бывшим чиновником иностранных дел. Он должен был сопровождать их в пятилетнем заграничном путешествии. Ему было положено жалование 1000 рублей в год.
Три первых года отводились для обучения сирот в университете, два последних – для путешествия « по европейским государствам» (Образовательные стратегии русских аристократов. Воспитание сирот Голицыных// Европейское просвещение, стр.322)
Изначальный план заграничного путешествия претерпел изменения. Опекуны сочли, что 3 –х летнего обучения недостаточно и решили продлить срок пребывания мальчиков в Европе.
В 1783 году – мальчиков было решено разделить – младшие Борис и Алексей были записаны в университет Страсбурга, а Михаил отправился путешествовать по Европе.
В Страсбурге Борис и Алексей попали под покровительство Христофора Вильгельма Коха, у Михаила так же сменился гувернер, им стал некий Массне, который разработал для него план занятий, одобренный опекунами.
Михаил Голицын разъезжал по Европе в течение трех лет. Это стоило огромных денег и было очень разнообразным: Германия, Англия, Франция, Швейцария и Италия. (Там же, стр. 323)
Перемещение молодых Голицыных, выбор места для их обучения – все это обсуждалось в письмах их опекунами. Они имели определенные взгляды на то, как подобает воспитать юных дворян.
Опекуны придавали огромное значение «плану обучения», о чем говорилось выше. Планы эти сочинялись заранее, и для их составления приглашали если это было возможно, доверенное лицо, сведущее в педагогике, но в случае с сиротами Голицыными составлением учебного плана занимался западный профессор. Что касается выбора Лейдена и Страсбурга, то оба эти города были традиционным местом обучения российской знати.
Педагогические принципы, которыми вдохновлялись опекуны юных Голицыных восходят к Локку. Голицын особенно настаивает необходимость селить детей в квартирах, благоприятных для здоровья, напоминает о пользе физических упражнений, призывает к умеренности в еде и одежде.
Непосредственно к «наукам» Голицын переходит лишь после долгой преамбулы в духе Локка. На первом месте стоят церковнославянский язык и закон Божий; эти уроки должны быт подкреплены посещениями церкви и накоплением религиозных обрядов. Затем Голицын называет три живых языка знание которых необходимо: русский, французский и немецкий. Итальянский и английский, как и латынь он считает факультативными. Так, все три его племянника прослушали курс латинского языка, а князь Михаил изучил итальянский.
Что касается наук, то Александр Михайлович Голицын (один из опекунов) полагает, их нужно открывать « мало – помалу», нужно возбудить их любопытство. К числу «любопытных» наук Голицын относит географию, историю (в первую очередь историю отечества), мифологию, геральдику. Математика нужна для тренировки ума, для привития умения логически мыслить и для изучения военного искусства, поскольку юношей готовят преимущественно к военной карьере.
Куда более важным Голицын считает изучение естественного и «народного» (т.е. международного) права, знание которого необходимо для политической элиты страны: дабы они могли с плодом читать книги о законах и права и разуметь бы как в делах, так и разговорах употребляемые выражения в сей материи.»
Под конец Голицын касается музыки, рисования, верховой езды, фехтования и танцев, иначе говоря, тех искусств, которые имеют самое непосредственно отношение к жизни дворян в свете. Вице – канцлер колеблется в выборе между фундаментальным образованием и образованием более светским; он желает совместить одно с другим.
В плане опекунов практически нет места ни грамматике, ни риторике, ни поэтике, ни древним языкам, ни философии, а изучение древностей, равно как и мифологии, присутствует в нем лишь постольку, поскольку они необходимы культурному светскому человеку, для того чтобы путешествовать с пользой для ума, например, понимать сюжеты произведений изящных искусств, которые путешественники увидят в Италии. Знание языков необходимо, потому что это орудие общения, которое пригодится бывшим студентам после вступления в службу; самостоятельную ценность имеют только военное искусства в какой – то мере право.
Немножко «русского православия», немножко военных познаний и немножко познаний светских – вот из чего, в конечном счете, состоит учебная программа, предлагаемая русскому дворянину.
Все это совершенно естественно. Обрисованная нами модель близка к той, которая была положена в основу программы обучения в Сухопутном Шляхетном корпусе – учебным заведении, которое конкурировало с домашним образованием. Модель эта была явно ориентировано на западные образцы.
В этом отношении частный пример сирот Голицыных представляется нам весьма характерным; он дает возможность понять, на какой основе формировались взгляды русских аристократов на образование.
Но даже при всех отмеченных недостатках пансионов, домашнего образования государственных закрытых учебных заведений, поверхности и односторонней направленности этих форм обучения они имели и свои позитивные стороны, способствуя сокращению числа неграмотных дворян. Книга, журнал становились обычном явлением в дворянской жизни, своеобразным атрибутом привилегированного положения дворян. Так французские путешественники, такие как Меэ де ля Туш, Лескалье, отмечают высокую образованность отдельных представителей русского дворянства, некоторые даже считают, что «женщины образованы лучше мужчин». Так же приводят подробное описание богатых частных коллекций и библиотек А.С. Строганова, П.Г. Демидова, Д.А. Голицына и других, смотреть которые, по мнению путешественников, следует в числе других достопримечательности Петербурга. ( Иностр. Путешеств. В России 18 века, стр. 172)
В течение 18 века – начала 19 века практика домашнего обучения оказывала несравненно большое влияние на развитие национальной культуры, нежели находившейся в зачатом состоянии различные виды общественной школы. Дворянство, как среднепоместное, так и аристократия, в ту пору представлявшее собой политическую и культурную элиту России, предпочитало учит своих детей именно дома. Такое положение оставалось в силе даже в 20 - е годы 18 века. ( Французские гувернеры в России 18 века: стереотип и реальность // Европейское просвещение и цивилизация России, стр. 333).